Глава 2: Рефлексирующая ностальгия
Павел Отдельнов — «Промзона» — ММСИ 2019
Попыткой восстановления утерянного дома через систему ненадежных свидетельств можно назвать выставочный проект Павла Отдельнова «Промзона», реализованного в разных вариациях на множестве отечественных площадок, но приобретший большую известность именно в версии 2019 года в залах ММСИ на Петровке.
Эту выставку я хотела бы подробно разобрать в контексте выстраивания сюжета ностальгии постсоветского общества через конструирование специфического образа прошлого.
Выставочный проект по форме подражает классической музейной экспозиции, как сам ее маркирует автор, краеведческой. Залы ММСИ на Петровке представлены как разделы этого музея, в каждом из которых исследуется определенный аспект предмета исследования — родного города автора — Дзержинска, где в советское время располагались заводы по производству химического оружия. Чрезвычайно опасные процессы создания химических соединений, с большими рисками для жизни и здоровья рабочих завода отразились на идентичности места. В черте города присутствуют могильники отравляющих химических отходов, захоронения погибших при производстве, и непосредственно, сам завод. Город, выстроенный вокруг промзон, целиком был подчинен цели гонки вооружений времен Великой Отечественной и Холодной войн. На сегодняшний день он представляет собой обширные заброшенные территории, буквально руинированные пространства, служащие своеобразным памятником советской эпохи. Этот контекст, довольно травматичный и тяжелый, обусловил интонацию, с который Павел Отдельнов строит свой повествовательный нарратив — она довольна серьезная и меланхоличная.
Промзона г. Дзержинска. Фото из личного архива Павла Отдельнова
Павел Отдельнов Руины. Аммиак 150×200 холст, масло 2017
Для воспроизведения достоверного образа жизни в городе в проекте задействован большой корпус документальных свидетельств. Это переписки, фотоархивы, выпуски газет, запахи отравляющих производств, карты и т. д. Также, наравне с этими свидетельствами введен слой частных воспоминаний, личных архивов, рассказы о случаях на производстве, интервью с местными жителями. Используя целую систему разнородных свидетельств, включающих также семейную историю нескольких поколений семьи художника, Отдельнов выстраивает коммуникацию между голосами источников. Сам художник при этом выступает как бы резонером этой коммуникации — в медиа живописи он трансформирует звучание документального слоя и преобразует его в художественные произведения.
Этот ход достаточно ностильгичен, обращение к прошлому, которое демонстрирует автор проекта, с одной стороны призвано восстановить максимально точный образ потерянного дома, а в случае Отдельнова это буквально малая родина. С другой стороны автор не предлагает одной сконструированной версии прошлого — она собирается и выкристаллизовывается из большого количества разных источников, которые дают разнородные оптики на общее прошлое. Кроме того, преобразовывающее участие автора добавляет искажений в ткань коллективной памяти. Что это говорит о характере ностальгического сюжета, который реализует проект? Что важнее автору — воссоздание достоверного образа дома или рефлексия вокруг его руины?
Выставка «Промзона» скомпонована в несколько залов, у каждого из которых есть центральная тема — «Руины», «Следы», «Музей», «Доска почета», «Песок», «Кинозал». По форме проект действительно напоминает музей — вся экспозиция подчинена одному предмету исследования, который прослеживается в каждом зале. В разделах экспозиции неизменно соседствуют документальный и художественный слои, демонстрируя наслоения и точки концентрации коллективной памяти.
Павел Отдельнов Руины. Слава труду холст, масло 180×260 2016
«Руины», несколько залов, наполнены живописными изображениями разрушенных временем цехов и пейзажами заводских запустений. Пейзажная живопись Отдельнова, отстранённая и почти документальная, перемежается текстовыми фрагментами из книги отца автора, где тот вспоминает случаи из жизни и бытности на заводе. Часто, это истории об увечьях, травмах и даже летальных исходах, полученных в результате несоблюдения техники безопасности, которые ему приходилось лично наблюдать. Эти тексты обращены в юмористическую и почти назидательную форму, за ними чувствуется живая повествовательность и определенный нарратив.
Павел Отдельнов Руины. Цех 537 холст, масло 150×200 2018
Интересно, что Светлана Бойм, рассуждая о различиях двух основных ностальгических сюжетов, называет наличие иронии признаком рефлексии: «Она (рефлексирующая ностальгия) показывает, что тоска и критическое мышление отнюдь не исключают друг друга, поскольку эмоциональные воспоминания не мешают сочувствовать, судить или критиковать». Ирония, читающаяся в голосе отца автора, выдает в нем определенную позицию по отношению к событиям, лишая этот источник беспристрастности достоверности. В противовес этому, работы Отдельнова, по сути портреты руин («Руины #2», «Руины #3», «Руины. Цех 537» и т. д.), не содержат никакой повествовательности и назидания. Пустота и заброшенность, запечатлённая в них, резко контрастирует с оживленными текстами. В самом названии раздела просматривается любование автора руиной, сюжет который часто развивает рефлексирующая ностальгия. Интересно, что выбор живописного медиума художник обосновывает тем, что он позволяет продлевать момент «сейчас», в отличие от фотографии, например, которая этот момент мгновенно фиксирует. Это желание задержаться в настоящем, продлить момент, на мой взгляд, обнажает рефлексию автора о «патине времени».
Павел Отдельнов Общее фото холст, акрил 60×80 2017
Раздел «Следы» также включает живописные работы автора, в которых он подражает технике газетной фотопечати. Перемежая реальные свидетельства времени в виде выпусков газет и свои работы, он проводит трансформации над фактическими событиями. Например, в работе «12.02.1960» он воспроизводит на холсте в технике газетной печати свидетельство взрыва в одном из цехов, которое, в свое время, идеологическая советская машина проигнорировала. Этим жестом автор стремился «восполнить пробел в исторической памяти».
Аэрофотоснимок из заводского архива. 1960
Автор, таким образом, совершает, вмешательство в советский нарратив, тщательно выстроенный подбором подходящих фактов и затушевыванием спорных моментов. Но совершает ли он реставрацию? Скорее наоборот, подсвечивая событие, подвергнутое репрессивному забвению, Отдельнов еще больше усложняет ткань, которую создают его «ненадежные свидетельства»[7].
Зал «Доска почета» содержит одноименную тотальную инсталляцию где соседствуют найденные на Промзоне объекты, противогазы, с характерным химическим запахом, и живописные портреты передовиков производства, списанные с газетных фотографий. Найденные объекты-свидетельства здесь не говорят сами за себя, не претендуют на самостоятельность как документа, а становятся частью художественного высказывания. В этой серии автор анализирует репрезентацию образа советского труженика разных лет, исследуя стилевые особенности и способы сокрытия личности за излишней ретушью. Автор размышляет об инструментах унификации и кражи индивидуальности идеологической советской машиной, где и противогазы-маски и изменение портретных черт реальных людей служат одной цели. Катализируя идеологический прием, доводя до абсурда мотив ретуширования в своей портретной живописи, Отдельнов совершает очередной трансформирующий жест.
Опасная зона. 2018. холст, масло. 180×260. Институт русского реалистического искусства
Зал «Песок» исследует сам процесс запустевания, там представлены живописные серии с пейзажами сегодняшнего Дзержинска, сопоставленные с фотографиями советских времен. Сам автор посвящает зал исчезающей памяти, где песок выступает визуализацией процесса забвения. Метафорика при этом подкреплена реальным кейсом — разрушающимся кирпичом недостроенного городского клуба. Присутствие в экспозиции архивных чертежей и фотографий недостроенного городского клуба, а также фактических свидетельств — кирпичей с места руинизации, с одной стороны придает залу «музейности», аргументированности. Однако, другие работы в зале, такие как инсталляция «Мутант» 2018 — фантазия автора на тему новых форм жизни, которые образуются в песках, шламах и свалках на бывшей промзоне, представляющая собой реалистичную модель некоего бесформенного живого организма, выдают мотивы автора как строителя гипотез. Отдельнов этим жестом разбивает жесткую структуру музея, наполненного достоверными документами. Живопись автора, также присутствующая в этом зале, продолжает общую тональность этого слоя.
Камни 2016-2019. Инсталляция
В разделе «Музей» собраны свидетельства разного формата — от запахов завода, заключенных в характерные колбы, до съемки с дрона огромного пятна химических отходов, шлама. В коммуникацию документов включены также фотографии, воспоминания отца автора в формате видео-интервью с экскурсией по цехам, карты территории, переписка с бывшим фашистским летчиком Клаусом Фрицтше, который помог автору по воспоминаниям определить местоположение исчезнувшего Ворошиловского поселка. В этом разделе практически нет учреждающего и трансформирующего жеста Отдельнова, напротив, больше внимания уделяется именно свидетельствам, выстраиванию их коммуникации, наложению показаний. Но они по-прежнему создают отрывочные точки кристаллизации информации, не способные сложиться в один линейный нарратив.
Запахи. 2018. Инсталляция
Павел Отдельнов 56.2354828N/43.5809789E. Смешанная техника. 250×300 2016
В разделе «Кинозал» представлен фильм «Химзавод», показывающий панорамы руинированной промзоны сверху. Фильм «От Белого моря до черной дыры», исследующий городскую топонимику Дзержинска, демонстрирует залежи химических отходов и могильники, которым горожане дали романтические имена. В этом прослеживается ирония, однако контекст остается достаточно тяжелым, поскольку отходы очень опасны. Фильм «Субъекты памяти» представляет собой набор интервью членов семьи автора, которые делятся воспоминаниями о заводе.
На мой взгляд, Отдельнов в этом проекте занимается деконструкцией советского нарратива, разбиранием его на составные части, выраженные в виде документальных свидетельств, из которых затем он собирает новый, альтернативный образ прошлого. Достоверность его не точна, она не собирается в один линейный повествовательный сюжет, а скорее выкристаллизовывается в местах наложения разных свидетельств. Голоса источников при этом ангажированы, часть из них является продуктом советской идеологической машины (методички, газеты, фотографии с ретушью), а часть искажена редактируемыми механизмами человеческой памяти (воспоминания, интервью, переписки).
Добавленный слой рефлексии над источниками через живопись автора, на мой взгляд, еще сильнее уводит этот проект от задачи реставрации и создания четкого образа. То что делает Отдельнов в этом проекте — выкристаллизовывает на основе документов ушедшей эпохи обобщённые образы, коды современной постсоветской идентичности. Автор с резонёрским подходом выступает где-то как защитник исторической достоверности, а где-то напротив, как катализатор идеологического приема искажения информации. Привлекая объемный документальный слой к своему проекту, он, тем не менее, разрушает объективность портрета Промзоны, в пользу некоей мифологизации.
Отдельнов, местами, буквально, дорисовывая свидетельства эпохи, местами утрируя идеологические приемы, местами стирая их налет при предъявлении фактических свидетельств, конечно, действует в логике рефлексирующей ностальгии.
Светлана Бойм так характеризует отличительные особенности ностальгических сюжетов: «Если реставрирующая ностальгия заканчивается воссозданием символов и ритуалов дома и родины в попытке завоевать и „опространствить время“, рефлексирующая ностальгия склонна лелеять разрозненные осколки памяти и „овременять пространство“»[4]. Действительно, проект Отдельнова предлагает нам опорные точки индивидуальных воспоминаний, из которых могут произрастать самые разные нарративы. Они объединены определенным синтаксисом, но никак не единой интригой.
Руины. Заря холст, масло 150×200 2019
Рассказ о Дзержинске не складывается в линейный сюжет с одной трактовкой. Он скорее конструирует «игровую площадку, а не могилу для множества индивидуальных воспоминаний»[4].
Ринат Волигамси — «Двоегорск» — ММСИ 2018
Ринат Волигамси «Двоеггорск» ММСИ 2018
Несколько другую оптику на образ прошлого демонстрирует Ринат Волигамси в своем проекте «Двоегорск». Персональная выставка автора, одноименная названию города, представляет собой систему однородных, близких по форме, но фальшивых, свидетельств, связанных единым смысловым полем, одной оптикой, стилистическим подходом и выразительным приемом. Проект, в котором он показывает сюрреалистические советские 50-е, по форме и обилию задокументированных «чудес» напоминает сказку, однако, сюжетно не складывается в связный линейный нарратив. Прошлое здесь предстает в монструозной форме, а главный ностальгический мотив, утраченный дом, превращен в фантасмагорию. С какой же целью Волигамси прибегает к таким выразительным средствам?
Автор из Уфы, в начале 2010-х заявивший о себе с ироничными работами в духе мокьюментари, например серией фотографики «Неофициальный альбом» (2005) с альтернативной и задокументированной историей о брате-близнеце Владимира Ленина, продолжил эту логику в персональной выставке «Двоегорск» (2018), ставшей суммой всех его ранних проектов. Так в залах ММСИ на Петровке, расположилась обширная и подробная документация жизни в вымышленном закрытом советском городе, предъявляемая от лица неизвестного молчаливого наблюдателя.
Ринат Волигамси. «Неофициальный альбом». Владимир и Сергей Ульяновы. Уфа. 1885 год
Ринат Волигамси «Двоегорск» ММСИ 2018
Художник вместе с куратором Валентином Дьяконовым сконструировал выставочное пространство как систему равнозначных залов, в которые можно попасть из общей зоны — белоснежного коридора. Выход в залы при этом оформлен через «порталы» — проемы, затянутые черной тканью. Каждый вход отмечен небольшим объектом, моделью-скульптурой, играющей здесь роль своеобразного петроглифа, знака.
Ринат Волигамси Молоко 100*160, холст, масло 2014
Основной образный ряд проекта — реалистичная фото-живопись с портретами жителей и фантазийными пейзажами Двоегорска, выполненная в технике гризайли. Монохромные огромные полотна эмитируют любительские фотографии 50-х годов, с характерными композициями коллективных снимков и природных мотивов, на которых запечатлены, как бы случайно, необычные вещи. Например, самолеты, бомбящие небо, пожилая женщина, кормящая динозавров вместо голубей, генералы, чьи фуражки превращаются в нимбы и т. п. Эти странности, при этом, поданы абсолютно бесстрастно, без какого-либо авторского комментария. Даже названия работ просто констатируют сам изображенный на них объект или называют пасторальный сюжет, например: «Бомбы» (2012), «В парке» (2013), «Пейзаж с птицами» (2019).
Ринат Волигамси Бомбы 100*100, холст, масло 2012
Интересна и особенность зрительского восприятия, которую закладывает художник — издалека сюжеты этих работ кажутся привычными, и только при ближайшем рассмотрении становятся заметны характерные детали — часто это подмены одних предметов другими, искажение формы, повороты изображений и т. п., что передает реципиенту одновременно ироничное и тревожное эмоциональное сообщение.
Ринат Волигамси Минус-дом Сталь 2017
Другая большая группа работ на выставке — металлические объекты, выполненные из грубого ржавого листового железа. Это реверсы культовых объектов и устоявшихся клишированных образов советских пятидесятых — мавзолея, пятиконечных звезд, жилых домов. Такова, например, серия «Деревня», где небольшие макеты советских бараков поданы с измененными, гипертрофированными пропорциями — огромными, иногда вдавленными внутрь, как в объекте «Дом 6» (2016), крышами, маленькими окнами, непропорциональными трубами. Некоторые объекты серии повернуты набок («Дом 7», 2016), или вовсе вывернуты наизнанку («Минус-дом», 2017). Автор использует здесь гротескные приемы, как в формообразовании объектов, так и в передаче смысла — обращение к советскому прошлому задействует узнаваемые образы, но делает из них своеобразных мутантов.
Ринат Волигамси Дом 7, Дом 6, Дом Сталь 2016
Этот набор выразительных средств и смысловых конструкций собирается в документацию параллельной, даже сюрреалистической реальности, которая содержит в себе очевидный, пропитанный иронией, смысловой сдвиг.
Стоит отметить, что и имя автора, где псевдоним Волигамси является палиндромом от настоящей фамилии, и название проекта «Двоегорск», в котором читается очевидная отсылка к культовому сериалу Дэвида Линча «Twin peaks», заключают в себе некую зеркальность, бинарность, сравнение оригинала и копии. Отражения в этом случае настолько не замаскированы, так прямолинейно показаны, что это вызывает иронию. На мой взгляд, в этом прослеживается переосмысление формата «русская версия», характерного для современного культурного производства.
Дэвид Линч, фрагмент сериала «Twin peaks» 2017
Вторичность, подражательность, которую закладывает автор в этот проект изначально, можно считывать и с позиции двойничества, где целью произведения является описание оригинального объекта через сравнение с копией, часто являющейся его оппонентом. Город-побратим Твин Пикса, таким образом, зеркалит советскую реальность 50-х, искажая и выворачивая наизнанку ее милитаристский дух во всех областях общественной жизни.
Ринат Волигамси Дом холст, масло 120*160 2018
Основное сообщение автора в этом проекте, на мой взгляд, это предупреждение об опасности попыток возрождения прошлого. На фоне пересмотра репрезентации травматичного советского наследия, который осуществляется в последние годы российской политикой памяти, это сообщение звучит своевременно, хотя реализуется на материале, подражающем архиву.
Такое сочетание страшного и смешного, выявляет уникальный характер этого псевдодокуменального проекта. Но каков характер ностальгического сюжета, который задействует автор?
Ринат Волигамси В парке холст, масло 120*160 2013
На мой взгляд, именно наличие иронии, в разговоре о таком серьезном материале маркирует этот проект как рефлексивный. Светлана Бойм, в своем тексте «Будущее ностальгии» сравнивая два основных сюжета обращения к прошлому, отмечает что: «рефлексирующая ностальгия, напротив, сопряжена с чувством трагической иронии. Она показывает, что тоска и критическое мышление отнюдь не исключают друг друга, поскольку эмоциональные воспоминания не мешают сочувствовать, судить или критиковать»[4]. В противовес этому, реставрирующий сюжет более склонен к серьезности, к «воссозданию символов и ритуалов дома и родины»[4], в попытке осуществить реальное возвращение домой.
Ринат Волигамси Звезда Сталь 2016
Действительно, в этом проекте ирония превалирует над серьезностью. В «Двоегорске» мы хоть и видим воссозданные атрибуты прошлого, но в деформированном виде. Например, у Волигамси, ключевой символ СССР, советские пятиконечные звезды, обрастая новыми вершинами и гранями, буквально «мутируют», превращаются в узнаваемые, но сложные объекты. Его серия монструозных металлических объектов «Звезды» занимает важное положение в экспозиции, а также поддерживается другими вариациями скопления звезд на полотнах «Ночь. Большая медведица» (2008) и «Созвездие» (2010).
Ринат Волигамси Ночь. Большая Медведица 70*70, холст, масло 2008
Стоит отметить и сам жанр проекта, мокьюментари, который также указывает на рефлексию. Подход в обращении с документальными свидетельствами, который использует автор, а именно их подделка, по сути псевдодокументация, тоже выдает его рефлексивный мотив в работе с прошлым. Несмотря на то, что по форме смысловая конструкция выставки напоминает сказку с персонажами, локациями, чудесами, по смыслу все эти действующие лица и предметы не складываются в единый нарратив, не предлагают один линейный повествовательный сюжет. Город-побратим Твин Пикса, через экспозиционные «порталы», показан отрывочно, не собираясь в рассказ.
Ринат Волигамси Снег холст, масло 120×160 см 2013
Характерный момент — художник скорее отрабатывает над предметами типы трансформаций, а не занимается выстаиванием сюжета вокруг действующих лиц. Персонажи и места часто остаются неназванными. В доказательство этому можно привести серию живописных работ с пейзажами, которую автор создавал в разные годы. Основным мотивом, с которым работает художник, становится линия горизонта, которая от работы к работе приобретает все новые формы — то резко меняет свое направление, выстраиваясь перпендикулярно («Пейзаж», 2019 г.), то приобретая дугообразные очертания («Волна-пейзаж», 2013 г.), то вовсе рассекаясь («Пейзаж с птицами», 2019 г.). На этом примере видно, что автору не важно конкретное место, которое он изображает, его интересует сам диапазон деформаций неназванного пейзажа.
Ринат Волигамси Пейзаж с птицами, Волна-пейзаж 80*120, холст, масло 2019
Даже само название проекта «Двоегорск» отсылает к Гоголевскому «Городу N» — собирательному образу, метафоры, указывающей на безразличие автора к конкретности места.
Таким образом, фальшивые документы, под которые мимикрируют работы художника, призваны сконструировать альтернативный образ прошлого. Волигамси, выявляет особенности эпохи, через конструирование своего рода карикатуры на нее. Ирония, с которой он подходит к этому конструированию, выдает его рефлексивные намерения. А безразличие к конкретности — усиливает обобщенность образа.
Проект по форме похожий на сказку, из-за обилия сюрреалистических деталей и общего мотива метаморфоз, на самом деле не призван рассказать историю. В данном случае, автор, ностальгируя над руиной, предлагает не восстановить ее, а оставить в этом же состоянии.
Данини — «Диск D» — галерея Fragment 2019
Данини «Диск D» 2019
Художница Данини в проекте «Диск D» (галерея Fragment, 2019) погружает зрителя в иную историческую эпоху, в российские 90-е, когда общественные волнения после распада политической системы СССР совпали с массовым распространением интернета, в частности операционной системы ОС Windows 95/98. Такое сопоставление двух систем — реального мира только что созданной Российской Федерации, и мира цифрового, стремительно захватывающего персональные компьютеры среднестатистического россиянина, выдает интенцию художницы о хрупкости, нестабильности систем, с которыми взаимодействует пользователь-гражданин. Эстетика ошибки, визуализация сбоев, происходящих как в реальной жизни, так и в виртуальной, становится главным приемом «Диска D».
Обращение к прошлому в проекте художницы носит достаточно рефлексивный характер, а работа с документальными свидетельствами времени подана в формате иронической интерпретации, почти передразнивания.
Данини Motherland Windows Гобелен, ручная вышивка 2019
Стоит отметить, что название проекта заключает в себе понятную пользователям цифровой среды ассоциацию. Два раздела жесткого диска компьютера, используемых сегодня в повседневной жизни, предназначены для разных целей. Диск C — системный, предполагающий установку программ, настроек и системных файлов, тогда как диск D часто используется для хранения информации, контента — фотографий, текстов, музыки, фильмов и т. д.
То, что предлагает художница в этом проекте — это взглянуть на содержание метафорического Диска D целого поколения.
Данини «Диск D» 2019
Так, на всплывающих окнах windows, изображенных в методе bad painting, зритель видит вереницу знакомых образов — пылающий Белый дом, портрет первого российского президента, произносящего эпохальную речь, панораму Московского Кремля.
Документы эпохи, запечатленные в фотографиях и фрагментах телепередач, здесь намеренно искажаются, как будто проходя трансформацию через инструменты программ Windows. Данини, известный мастер перформанса в духе буффонады, жонглирует узнаваемыми и клишированными образами эпохи, создавая цифровое искажение 90-х. Операционализация исторической памяти и обратный перенос цифровой эстетики в реальность, как художественные приемы, характерны для Данини. Но какова цель такого перекрестного сопоставления?
Основной образный ряд проекта — система всплывающих окон, в которых открыты разные программы Windows 95, от Paint до игр, вроде Сапера. Данини располагает эти окна поверх стен галереи Fragment, выкрашенных белым и зеленым в духе среднего российского подъезда. Этим жестом художница как бы осуществляет прорыв цифровой реальности в аналоговую. И этот перенос выражен настолько, что от фреймов с изображениями даже падают декоративные тени, как в интерфейсе Windows.
Интерфейс операционной системы Windows 95
Экспозиция условно делится на три части, по количеству стен в зале галереи Fragment. Двигаясь слева направо, зритель изучает многосоставные композиции всплывающих окон с надписями, предупреждающими о системной ошибке, показывающими процесс скачивания, предлагающих выбор параметров. Визуализация моментов исторического выбора поколения здесь переложена на интерфейс Windows 95.
Данини Не выходи из комнаты гобелен, ручная вышивка 2019
Начало экспозиции обозначено почтовым ящиком, физическим, аналоговым, из которого предлагается достать комментирующий текст Ильи Шипиловских. Композиция работ на первой стене включает перевернутый гобелен с пасторальным пейзажем, узнаваемый элемент постсоветского мещанского интерьера, на который нанесен стартовый интерфейс меню. Окна Warning, расположенные выше, и выполненные в той же технике, также включают идиллический пейзаж с нашитой сверху надписью «не выходи из комнаты», с которой предлагается только согласиться, нажав кнопку «Ок». Прорыв виртуальной реальности в аналоговую, как основной мотив проекта, здесь выражен через колоду карт с игрой «Паук», буквально выпрыгивающей из фрейма всплывающего окна наружу.
На следующей стене расположена композиция из холста, гобелена и фрески. Определение ностальгии, как главной темы выставки, вынесено на всплывающем окне с самым тиражируемом пейзажем Шишкина «Утро в сосновом лесу». Соседний гобелен также включает клишированный пейзаж Шишкина, на которой сверху нашит логотип Windows. Такое сопоставление ранней сетевой культуры и ассоциативных образов российской пасторали, выявляет рефлексивный подход Данини. Рядом располагается окно с проигранной игрой «Сапер» и кентавр, образ из личной мифологии художницы, отсылающий к опасности ядерной войны.
На третьей стене располагается всплывающее окно с портретом Ельцина, произносящего знаменитую новогоднюю речь 1999 года, выполненного как бы инструментами программы Paint. Несколько гобеленов, выстроенных метрически со смещением вниз, как окна системной ошибки, с изображением ансамбля Кремля и визуализацией процесса сохранения данных. А также несколько окон фресок и холстов, с изображениями горящего Белого Дома, которые художница ставит в сопоставление с синим «экраном смерти» Windows — как сигналы тотального сбоя системы.
«Экран смерти» Windows 95
Сам принцип виртуализации реальности и задействование коллективной памяти, которое осуществляет Данини в этом проекте, уже придает ему рефлексивности.
Данини Диск (Д:) Галерея Fragment Гобелены, ручная вышивка, фреска 2019
Документы эпохи здесь предъявляются переиначенными, искаженными метафорикой сопоставления виртуальной и аналоговой реальности. Даже названия работ включают цитату/документ эпохи и формат сохранения в цифровой среде, например, «Я ухожу.bmp».
Фрагмент новогоднего обращения Бориса Ельцина 31 декабря 1999 г.
Данини Я ухожу, bmp холст, акрил 2019
Фрагментарность, буквально, с которой художница показывает прошлое в своих всплывающих окнах, также характерна для этого типа ностальгического сюжета. Их связь нельзя назвать нарративом, рассказывающим последовательную историю. Скорее, это актуализация, при помощи триггерных клишированных образов, воспоминаний о днях поворотных исторических событий.
Разгон Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. Фото: Alexander Zemlianchenko / AP
Данини Незабудки.bmp Холст, акрил, шариковая ручка 2018
Светлана Бойм, описывая рефлексирующий сюжет тоски по дому, замечает что: «этот тип ностальгического нарратива является ироническим, неубедительным и отрывочным. Ностальгик второго типа осознает разрыв между идентичностью и сходством; дом находится в руинах или, напротив, был только что отремонтирован и благоустроен до неузнаваемости». Данини обращается к руинам (местами к буквально руирированному Белому Дому, как ключевому образу тех событий), без попытки воссоздания. Ее скорее привлекает сам разрыв времени, оделяющий ее от событий тех лет.
Так, из 2019 года, времени как уже устоявшейся глобальной цифровой культуры, так и вышедшей из кризиса страны, Данини с ностальгией обращается к 1990-м, времени зарождения еще невинного интернета и надежд на демократическое развитие. Вопрос, который художница задает зрителю от лица скрепки-помощника, узнаваемого образа из архаичной версии Word, «Желаете ли вы сохранить изменения?» отсылает к поворотным моментам истории, и связи прошлого с настоящим, которое зрителю предлагается проанализировать. Прошлое, которое показывает Данини, «не переделывается под образ настоящего и не рассматривается как предчувствие какой-то современной катастрофы; скорее, прошлое открывает множество возможностей — нетелеологические возможности исторического развития».
Данини Time Properties холст, акрил, шариковая ручка 2018
Действительно, возвращение к моментам выбора, актуализация исторической памяти, используется Данини для провокации переосмысления событий 90-х. Выверенный набор визуальных образов, клише, которое использует художница в своем проекте, призван интерпретировать визуальный опыт поколения, и сделать его менее аффективным, более осознанным.
